Летом-осенью этого года в России вместе сошлись сразу несколько масштабных кризисов. Прежде всего, это самый свежий кризис, находящийся в разгаре – смещение с поста московского мэра Ю.М.Лужкова, проделанное в фирменном стиле быстрой спецоперации. Конечно, рано или поздно замена мэра должна было произойти, если не по политическим, то по естественно-биологическим причинам. Лужков на своем посту просидел уже почти два десятилетия, и особенно в последнее время по своему поведению напоминал крайне странный гибрид клептократа князя А.Меньшикова и команданте Фиделя Кастро, пытающегося экспортировать свою московскую модель в соседние страны. Снятию мэра предшествовала мощная идеологическая кампания в медиа, направленная якобы на объяснение народу причин опалы Лужкова. Конечно, мало-мальски интересующиеся и информированные люди и так всё давно и прекрасно знали. Скорее, это была публичная демонстрация того, что Лужков уже вне системы, что он не свой и на него открыт сезон охоты, во время которого все принятые правовые и моральные нормы не действуют, а все прежние договоренности больше ничего не стоят. Так сказать, десоциализация Лужкова.

Конечно, снятие М.Шаймиева (Татарстан) и М.Рахимова (Башкортостан) также было непростыми спецоперациями, но история с Лужковым далеко их превзошла и показала, в какой мере нынешняя клановая система снятий и назначений социально затратна, и политически/экономически неэффективна. Очевидно, будет масштабная смена руководителей, связанная с захватом ключевых постов кланом Путина, возможно сопровождаемая многочисленными уголовными делами. Сейчас справедливо пишут о переделе московского рынка в результате смещения Лужкова, что в принципе чревато силовым захватом многих столичных предприятий, оттоком капиталов из Москвы, и соответственно, локальными экономическими катаклизмами, заказными убийствами, кратковременными дефицитами отдельных товаров не только в Москве (так как Москва была и есть важным логистическим центром для всей России).

Другим кризисом, приобретшим общенациональную значимость, стал «пожарно-экологический» кризис, который захватил значительную территорию страны и цену которого специалисты называют в более чем 40 тыс. смертей по России в целом, включая около 10 тыс. в Москве.

Густой смог на улицах многих городов, выгоревшие целиком деревни, заживо сгоревшие люди – апокалипсическая картина, ставшая реальностью в конце лета. Власть, система здравоохранения и лесное хозяйство оказались совершенно не готовы к этому кризису – люди не были вовремя ни о чем предупреждены, когда нужно было спешно принимать индивидуальные меры безопасности. Пожарных и техники катастрофически не хватало. В Москве морги были переполнены, плановые операции были приостановлены, делались только экстренные. Сейчас идут массовые простудные заболевания людей, вызванные ослаблением иммунитета, прежде всего детей, когда на треть опустевшие классы – обычная ситуация в московских школах.

История с Химкинским лесом, часть которого вырубили, чтобы построить скоростную платную автомобильную трассу «Москва-Петербург» грозит превратиться в экологический рубикон, подобный тому, который был в советское время в связи со строительством целлюлозно-бумажного комбината на Байкале или планом переброски части стока сибирских рек в Центральную Азию. Именно после этих историй в СССР возникло неформальное экологическое движение. По мнению экспертов, ни транспортными, ни экологическими соображениями этот маршрут, при котором требуется вырубать лес в ближнем Подмосковье, не мотивирован. За строительством этой трассы, которая вызвала к жизни, несмотря на все репрессии со стороны власти, небывалую в нынешней России общественную протестную активность, стоят структуры близкие к «ближнему кругу» премьера Путина, надеющиеся хорошо заработать, наплевав на все социально-экологические соображения. Президент Медведев постановил приостановить вырубку леса (когда большая часть из запланированного уже была вырублена). Сейчас проект, похоже, находится в подвешенном состоянии. Продолжаются выступления активистов, и милиция, не особенно обращая внимания на принятые нормы, грубо их подавляет.

Это только некоторые из довольно длинного списка заметных кризисов, которые в самое последнее время оказались в центре общественного внимания. К этому списку относится история с «Приморскими партизанами», целенаправленно и из идейных соображений убивавшими милиционеров; конфликт Кремля с правозащитниками, выходившими на Триумфальную площадь, поставленную в итоге на реконструкцию и др.

Эти кризисы имеют между собой нечто общее. Прежде всего, они возникли не в один день, а постепенно назревали в течение многих месяцев или даже лет, т.е. это не «несчастные случаи», которые неожиданно для всех сваливаются нам на голову. Скажем, решение о строительстве скоростной магистрали «Москва-Питер» было принято в 2006 г.; пожары летние пожары в России случаются последние годы примерно с той же неизбежностью, что и снегопады; а Лужков давно уже «отсидел» положенные по закону сроки.

Все эти кризисы вызваны отнюдь не случайными причинами, а являются естественным следствием сложившейся в России социально-экономической и политической системы. Отмена выборности региональных руководителей с неизбежностью переводит смену руководителей в ручной режим и провоцирует растянутые во времени кризисы большего или меньшего масштаба, когда возникает необходимость смены «сильных людей»; отсутствие реального парламента приводит к принятию таких документов как нынешний «Лесной кодекс», породивший очевидную деградацию лесного хозяйства, когда предотвращением и тушением пожаров заниматься попросту некому; отсутствие в условиях клановой системы независимой научной и общественной экспертизы масштабных проектов типа строительства скоростной трассы «Москва-Питер», приводит к принятию решений крайне выгодных влиятельным бизнесменам и чиновникам, однако задевающим интересы больших групп людей (жители городов Химки и Москвы).

Эти кризисы начинают усиливать друг друга и в перспективе грозят слиться в один большой системный кризис. Так, вырубка Химкинского леса, когда летом начинают полыхать пожары в Подмосковье, может привести к усилению «пожарно-экологического» кризиса в Москве; дезорганизация городского хозяйства, усиленная спецоперацией по смене мэра также скорее осложнит социально-экологическую обстановку; неизбежное политическое ослабление московской власти может привести к увеличению числа проектов вокруг Москвы и в самой Москве, имеющих неблагоприятные экологические и социальные последствия и т.д. и т.п.

Реакция российских властей в ответ на все выступления населения по поводу этих и других кризисов носит характер, который может быть определена двумя словами: секретность и репрессии. Власть стремится не то чтобы привлечь к обсуждению и решению проблем экспертов и добровольцев, сколько скрыть информацию о том, что происходит, даже тогда когда это может быть опасным для жизни и здоровья людей. Ну, а если уж начинаются пусть даже совершенно мирные акции протеста, то тут уже в ход идут запугивания и репрессии, иногда сопровождаемые непосредственным и незаконным насилием в адрес участников.

Такая реакция власти, конечно, не помогает решению локальных кризисов, а загоняет болезнь внутрь. Более того, при постепенном возможном слиянии локальных кризисов в один большой системный кризис «секретно-репрессивная» реакция может привести к очень быстрому распаду самой власти, как уже было в недавней истории России в 1991 году.

Насилие по-настоящему эффективно, когда оно является потенциальной угрозой, а применяется не часто и по делу. Если же насилие становится повседневным инструментом управления, то происходит «инфляция насилия», общество к нему привыкает и перестает по-настоящему бояться. К тому же оно (насилие) постепенно становится привычным инструментов разрешения конфликтов внутри власти. В итоге у самой власти больше не остается действительно эффективных рычагов управления, и система достигает предела прочности. И может упасть от любого толчка.

The opinions expressed in this blog are strictly personal, and do not necessarily reflect the views of Global Brief or the Glendon School of Public and International Affairs.

Этот блог отражает личные взгляды автора, которые могут не совпадать с позицией журнала Global Brief или Glendon School of Public and International Affairs.