8 декабря 1991 г. в Белоруссии между главами 3-х республик (Белоруссией, Россией и Украиной) было подписано соглашение, которое констатировало, что Советский Союз перестал существовать.  Есть много фактов и информации, что к тому времени он де-факто уже распался или, точнее, его распад шел полным ходом.

Ностальгия по СССР в 1990-е и 2000-е годы не утихала почти во всех слоях российского населения и политики разного толка множество раз играли на ней.  Правда, до относительно недавнего времени это были оппозиционные политики левого и националистического толка, поклонники российско-советской империи.

Однако в последнее пятилетие на этой ностальгии стали играть лидеры российского государства. Так, в своем послании Федеральному собранию от 25 апреля 2005 г. российский президент Путин заявил: “крушение Советского Союза было крупнейшей геополитической катастрофой века”.

С тех пор упоминание «крупнейшей геополитической катастрофы» применительно в распаду СССР, а не к его возникновению, стало идеологической лакмусовой бумагой для того, чтобы отличить политически лояльного «путинца» от либерала во власти, который на худой конец просто смолчит, когда речь зайдет об этой деликатной теме.

Вот и вчера ряд российских сенаторов высказались к годовщине подписания «Беловежских соглашений». Наиболее ярко выступил Николай Иванович Рыжков, бывший Председатель Совета Министров СССР, которому недавно исполнилось 80 лет и при котором в конце 80-х годов были потеряны для реформ драгоценные годы: «Одним из главных достижений СССР был высокий уровень социальных гарантий: работа и право на отдых, бесплатные медицина и образование. Одним словом, у человека было для жизни все, поэтому он был спокоен и верил в будущее. Сегодня же у подавляющего большинства людей нет ни спокойствия, ни уверенности. Беззаботно и припеваючи живет лишь небольшая кучка людей. Все это вынуждает постоянно оглядываться мысленно на эпоху Советского Союза».

Такие и аналогичные им высказывания можно встретить в России очень часто. Причем не только среди тех, кому глубоко за 60, но и среди молодых и очень молодых людей. Более того, преподавая в университете, я могу с определенной долей уверенности утверждать, что таких молодых людей становится не меньше, а скорее больше.

Поэтому рискну провести такой мысленный эксперимент: «проиграть» ситуацию гипотетической жизни СССР после его фактической политической смерти. Давайте, учитывая реальную политическую и экономическую ситуацию тех времен представим себе, что стало происходить, если бы Советский Союз не распался бы в самом начале 90-х годов, а продолжал бы существовать дальше. При этом имеет смысл рассмотреть ситуацию, когда определенные рыночные преобразования как продолжение политики Горбачева на перестройку и ускорение были бы сделаны, так как это, видимо было бы совершенно неизбежно. Однако власть коммунистической партии была бы сохранена, также как и номенклатура, так как без нее невозможно было бы сохранить СССР. Иначе говоря, в начале 90-х годов в СССР было бы реализовано что-то вроде «китайского варианта» рыночных реформ.

Прежде всего, в экономический спад мог быть существенно меньше, чем он был в действительности из-за сохранения прежних хозяйственных связей и большей политической стабильности. Определенное развитие получило бы мелкое предпринимательство, прежде всего в крупных городах, хотя никакой приватизации госсобственности (за исключением, может быть маленьких кафе и магазинов, да и то – в основном для “своих”) не было бы. Тем не менее, вполне возможная и в условиях СССР либерализация части цен и некоторая свобода предпринимательства дали бы определенный импульс развития экономике. В то же время этот импульс был бы весьма незначительным, так как запрет на номенклатурное предпринимательство привел бы к тому, что правящая элита саботировала бы преобразования, не создавала бы рыночной инфраструктуры, не давала бы предпринимателям обогащаться, облагала бы их данью и т.п.

Но тогда в начале 90-х годов на первый план вышли бы другие противоречия. Прежде всего – проблемы неизбежной криминализации советской элиты, связанные с взятками, ее участием в предпринимательской деятельностью, прямым воровством, теневой приватизацией и т.п. В той или иной форме это существует даже в законопослушном Китае, но в СССР этого было бы гораздо больше. Возникло бы сильнейшее противоречие между экономически активной (а значит – коррумпированной) и идеологизированной частями элиты. Очевидно, что ранее или поздно последняя попыталась бы “навести порядок”, “восстановить социалистические ценности” и т.п., начав сначала с мер по “ужесточению партийной дисциплины”, и постепенно перейдя к уголовным преследованиям номенклатурных предпринимателей. Это сопровождалось бы соответствующими идеологическими кампаниями в прессе, опубликованием компромата на различных высокопоставленных чиновников. В свою очередь экономически активная часть элиты, желавшая стать капиталистами, попыталась бы себя защитить. Поле борьбы между ними – контроль за силовыми ведомствами. Весьма вероятно, что они также раскололись бы на две части. Сначала вся эта борьба носила бы скрытый характер, но затем вполне возможна была бы “эпидемия” заказных убийств, которая в перспективе могла бы со временем перерасти в локальную гражданскую войну.

Другим важнейшим моментом стал бы рост межрегиональных противоречий, прежде всего между центром и национальными республиками в составе СССР. Это привело бы к росту экономического бремени сохранения союзного государства – пришлось бы платить дотациями (в различной форме) за то, что республики остаются в составе единого государства. Кроме того, пришлось бы силой усмирять национально-освободительные движения, как на Западе (Прибалтика), так и на Востоке (Кавказ, Средняя Азия). Это привело бы к значительному росту военных расходов, что также сыграло бы роль помехи экономическому развитию. В свою очередь, это существенно ухудшило бы отношения СССР с западными странами, осложнило бы внешние заимствования, а, возможно, даже привело к экономическим санкциям.

Из-за этих (и ряда других) противоречий СССР все равно не смог бы просуществовать более 8-10 лет. Ко второй половине 90-х годов он погряз бы в таких политических и экономических противоречиях внутри правящей элиты, между различными частями СССР, а также между элитой и активной части населения, что союзное государство распалось бы, а Горбачев был бы устранен от власти. И Россия оказалась бы в том положении, в котором она была в 1992 г. Однако, процесс “предрыночной” адаптации, обучения населения, специалистов и чиновников к жизни в условиях относительной экономической свободы сыграли бы безусловно положительную роль. Если бы после этого начались действительно радикальные рыночные реформы, то все российское общество было бы к ним готово существенно лучше, чем в 1992 году. В то же время, опасность гражданской войны стала бы вполне реальной. За 8-10 лет политические и национальные экстремистские группировки набрали бы силу, экономически окрепли, обзавелись оружием, а противоречия внутри страны усилились бы. Причем, в отличие от Китая, контроль над ними не мог бы быть установлен из-за глубокого отчуждения народа от власти и зачатков государственности у многих этносов внутри СССР и России, противостоящих “Центру”. Тогда распад СССР мог стать гораздо более кровавым, чем он был в 1991 г. и реализовался бы не “китайский вариант”, а скорее всего “югославский”. Югославский вариант в стране с ядерным оружием.

The opinions expressed in this blog are strictly personal, and do not necessarily reflect the views of Global Brief or the Glendon School of Public and International Affairs.

Этот блог отражает личные взгляды автора, которые могут не совпадать с позицией журнала Global Brief или Glendon School of Public and International Affairs.