Мир без роста

Большой социальный и экономический вопрос, который встает перед развитыми обществами в последние тридцать лет и который становится горячим в последние пять лет – это вопрос о возможности социального мира без экономического роста?

У этого вопроса два отчасти связанных, но четко различимых источника: нарастающее экологическое, зеленое сознание и замедление экономики ведущих стран. В первом случае часть идеологов зеленого движения предлагают добровольно отказаться от экономического роста. Во втором случае – вопрос ставится самой ситуацией, которую никто не создавал специально и которая воспринимается как неблагоприятная. Как бы объединяя два тренда в одно, растет готовность измерять не экономический рост в терминах ВВП на душу населения, а измерять индексы счастья и благосостояния, учитывающие человеческое качество жизни скорее, чем экономическое богатство. Изменение индексов помогло бы утверждать, что экономический рост есть, там где его в терминах экономики ХХ века нет.

Феномен длительного экономического роста понимается ведущими экономистами историками как аномалия, если рассматривать предшествующие эпохи вплоть до 18 века. Быстрый рост начался в середине 19 века в результате промышленной революции. Ключевыми факторами роста специалисты называют технологические инновации как результат накоплений и инвестиций, демографический рост в связи с улучшением гигиены и техник сельского хозяйства, и институты частной собственности и суда, которые позволили быстро и с большой прибылью внедрять новые технологии. В целом мировая экономика росла быстрее всего после Второй мировой войны и темпы роста несколько замедлились после нефтяного кризиса 1973 года. Новая рецессия в Европе и замедление роста в США и Азии не обещает ничего хорошего.

Совсем недавно, пока я обдумывал тему этого поста, один из наиболее влиятельных инвесторов в мире Джереми Грантхам написал «манифест» предсказывая, что самая большая экономика мира с 2030 будет иметь средний темп роста в 0,4%: «The bottom line for U.S. real growth, according to our forecast, is 0.9% a year through 2030, decreasing to 0.4% from 2030 to 2050 (see table on Page 16). This is all done presuming no unexpected disasters, but also no heroics, just normal “muddling through.”». В качестве основных причин Грантхам указывает снижение демографического роста, завершение массового перехода женщин в категории наемных работников и снижение активного трудового времени. В качестве ответа Грантхам в частности рекомендует, с одной стороны, осознать новую реальность без роста и, с другой, уточнить, что именно надо измерять. По мнению ведущего инвестора-капиталиста, надо научиться измерять не ускользающую стоимость нематериальных услуг, а “реальную пользу”, что неожиданно приближает его к Марксу и Томасу Аквинату.

С обоими тезисами можно спорить. Строго говоря, развитие технологий в современном контексте может перевернуть экономические прогнозы. Интернет, генная инженерия, новая энергетика и другие чудеса, на наш взгляд, буду продолжать производить новые волны экономического роста, которые трудно предсказать. Далее, новые способы измерение счастья или пользы, как представляется, несут в себе куда больший простор для манипуляций или ненамеренных искажений, чем сложившаяся система сбора данных об экономике, использующая рыночные цены как главный индикатор. Капиталистическая экономика не должна стремиться измерить “самое главное” в жизни, так ее инструменты хорошо работают именно в области надежно вычисляемого и фиксируемого рынком.

Более серьезным представляется в этой связи вопрос о самой возможности поддерживать социальные и политические институты современности без экономического роста. Развитые общества привыкли жить вокруг постоянно растущего пирога материальных и символических благ. Рост последнего столетия драматически усилил разрыв в богатстве, но при этом в абсолютных цифрах обогатил и самых бедных. Смогут ли элиты сохранять мягкие формы контроля над обществом и самими собой, если целительной смазки роста больше не будет?

Экологические аргументы против экономического роста основаны на совсем других предпосылках – на моральном императиве ответственности перед будущими поколениями. Но главный политический вопрос к этой новой повестке остается тем же: как «зеленое общество» сможет удержать социальный мир и свободы без роста, канализирующего агрессию и амбиции самых сильных и дающего даже самым слабым людям ощущение прогресса? Уровень конфликтности и соответственно насилия существенно выросли бы в обществах без ощутимого долгосрочного роста, что привело бы к потере достигнутого уровня свобод, соблюдения правил и безопасности. В ХХ веке именно рост богатства и участие в его созидании, кажется, приносили большего всего нового драйва в жизнь людей и помогли взять под контроль насилие. У экономики рыночных цен уже достаточные заслуги и вовсе не обязательно, чтобы рыночная экономика обеспечивала (т.е. продавала и оценивала) еще и само счастье.

В принципе было бы можно представить социальный мир в обществе без экономического роста при одном радикально важном новом обстоятельстве. Если бы природа массового человека видимым образом поменялась, так что и массовый человек, и типичный представитель элит стал бы ценить не рост богатства, а рост качества внутренней жизни. Это означало бы антропологическую революцию, которую мы еще не заметили. Если она произойдет в ближайшие пол столетия – это будет новостью посильнее конца экономического роста. Когда и если такая революция произойдет экономистам не обязательно будет измерять рост счастья вместо роста богатства.