После конца истории. Новый мир. 

На круглом столе в Шанинке РАНХ и ГС, посвященном русскому мыслителю и историку Михаилу Гефтеру, обсуждалась тема “конца истории” в версии Гефтера. Его прочтение сегодня оказывается вполне адекватным и прозорливым. Важно также его хронологическое первенство и привязка к опыту России в сравнении с явным мировым первенством Фукуямы. Тема “конца истории” здесь раскрывается в паре с понятием “мир миров”. Борис Межуев, Ирина Чечель и Борис Капустин, участвовавшие в круглом столе, заострили возможные вопросы и ответы. Я попробую восстановить то, что благодаря этой непрямой и неровной дискуссии в память о Гефтере, как кажется, стало более ясным. 

Для Гефтера собственно история есть европейская фаза эволюции человеческого рода, которая задана особым императивом – задачей построить единое мировое государство. Основное имя и смысл этой “всемирной” истории –  Империя.  Рим и Христианство объявляют новую эпоху единого человечества.  В двадцатом веке сразу две державы приблизились к осуществлению этой задачи, что обозначило одновременно венец и окончание исторического. 

Германия Гитлера  и сталинский СССР столкнулись в ходе практической реализации главной исторической задачи. В этом кровавом столкновении  Аушвиц и ГУЛАГ были не побочным продуктом, но отвечали самому существу истории как имперской экспансии, выходящей за границы цивилизации на “простор мира”. Государство-нацию в предшествующий период нужно понимать как компромисс и одновременно очищенный идеал империи – нация как проект универсального человечества на ограниченной территории. 

Как отчетливо, хотя и в свойственной ему вопрошающей манере и с осторожными уточнениями и оговорками, пишет Гефтер, конец истории это уже реальность в 1989. Распад СССР по национальным границам показывает существо исчерпания Истории и дает едва различимую надежду, шанс на новый порядок. Там, где все ясно видят крах Коммунизма и триумф либеральной нормы, Гефтер видит совсем другую и новую всемирную логику. Мессианский нерв и всемирное значение России в его нервном поиске неустранимы.

Однако, отныне единая история сменяется историей разных, которые знают, что не смогут объединиться. Всемирная история как проект единой и единственной империи в мире предполагал упразднение разнообразия через масштабное, мировое же насилие – захват территории и уничтожение разного внутри своей территории. Мировая война, концлагеря и ядерная катастрофа завершают Историю.

Самым эффективным инструментом империи стал союз техники и идеологии. На границах цивилизованной Европы, задавшей мировую игру, мировое государство практически осуществляется через уничтожение разномыслия и обратное порабощение людей силой техники и идеологии. Послевоенное противостояние США и СССР для Гефтера продолжают решать тот же неразрешимый вопрос – ядерный ответ взаимного убийства как единственный способ поддержания статус кво между двумя мировыми державами становится знаком конца истории. Новый мир открывается моральным и политическим отказом от проектов всемирной истории. Чудовищный, уродливый и великий ХХ век, открывшийся всеобщим ожиданием мировой гармонии и прогресса, становится последним историческим веком. Цена мировой гегемонии в ХХ веке оказывается запредельной и неприемлемой для европейских стран, начавших эту всемирную историю. Реки крови, технология и идеология создают почву для империи, которую европейский человек уже не может принять и оправдать. Параллельно и явно в диссонанс с мировым анонсом конца истории через идеологически окончательное объединение мира в одно целое – Гефтер в 1989 утверждает окончательную невозможность такого объединения иначе чем через окончательную катастрофу. Мир отныне должен принять и научиться сопрягать разнонаправленность миров. Двадцать лет спустя очевидно, что Гефтер видел дальше с тех пор “пресловутого” Фукуямы, но и говорил настолько тише и осторожнее, что только сегодня этот ход мысли становится вновь внятен.

Что означает этот новый разнонаправленный мир без империй и после конца всеобщей универсальной истории, триумф которой только что ошибочно объявлен окончательным? Эскиз этого мира, эскиз почти намеренно утопический и заведомо не гарантированный, Гефтер видит в загадочном на первый взгляд образе “мира миров”. Вместо проекта единого мира мы можем попробовать проект мира сложного и мозаичного. Распад СССР и межнациональные конфликты перестройки оказываются тогда не только распадом, но и возможным прологом нового способа быть вместе и врозь. Признание принципиальной взаимной несводимости, разности, признание обязательно взаимное, дает надежду на новое обустройство мира – как общего мира разных миров.

Отсутствие нормы в отношениях между странами-мирами опасно. Протекция и мир, раньше обещанные мировыми империями, теперь сменяются  войной всех со всеми – если только суверенитет иного, суверенитет меньшинств, суверенитет миров внутри общего мира не становится нормой. Мир миров – это мировая утопия E Pluribus Unum. Мировая интеллигенция по Гефтеру должа обеспечить, развить и даже придумать эти различия, признав взаимное уважение различий как норму. 

Гегемония США и стремительное развитие капитализма как будто бы рисуют другую картину мира, где проект глобальной империи еще только в развитии или даже близок к относительно мирному осуществлению. Однако, эта традиционная оптика скрывает новое.  

Фактический конец классических территориальных войн и подъем великих Азиатских стран с совершенно непохожими укладами жизни в первой половине нового века дает гефтеровской мозаике преимущество. Прямой военный контроль за территорией и идея общего для всех господствующего уклада-нормы действительно остались в предшествующей европейской истории – в обозримом будущем ни США, ни капитализм не вернуться к этой логике господства через территорию и единую культуру. Новый мир складывается в борьбе разных и сопоставимых по силам сообществ и долгосрочный захват Америкой Китая или даже Ливии и Ирака оказывается по ту сторону возможных сценариев. Эта невозможность и нежелание навязать образ жизни и захватить территорию говорят, что мы по ту сторону конца истории. Попытка оправдания локальных войн через права человека и защиту демократии не помогает присоединить эти полуразрушенные общества к империи. Сингапур, Китай, Индия или Малайзия уже явно находятся вне прямой культурной и политической гегемонии “Запада”. Новая норма взаимного признания и правил такого соревнования Разных в общем но не едином мире – это интеллектуальная и моральная задача уже после конца истории. Возврат в Историю будет означать гибель на этот раз миллиардов людей. 

В пост скриптуме к круглому столу, организованному Ириной Чечель в память о его учителе, Глеб Павловский ободряюще заключил, что человечество имеет большие шансы на регресс в историю. 

Этот блог отражает личные взгляды автора, которые могут не совпадать с позицией журнала Global Brief или Glendon School of Public and International Affairs.