Катастрофа в Ярославле 

Самолет с одной из лучших хокейных команд России разбился 7 сентября. Эта катастрофа вызвала человеческий шок в Ярославле, в стране и во всем мире хоккея. В команде Локомотив играли лучшие россияне и игроки сильнейших мировых сборных. 

Я провел в Ярославле несколько дней сразу после падения самолета. Люди обсуждали случившееся как личную, почти семейную трагедию и следили за состоянием игрока Голимова, который скончался от травм уже в госпитале. Такие события создают волну искренней солидарности. Для города этот по настоящему успешный клуб был одним из общих символов и предметом гордости. 

Падение самолете непосредственно в ходе амбициозного Ярославского форума, находящегося под личным патронажем президента Медведева, дало повод для подозрений о теракте. Форум собирает действующих и бывших мировых политиков, политологов, экономистов и активистов для обсуждения мировой повестки дня, одновременно создавая России и лично президенту Медведеву новый международный статус и престиж. Общая идеология этой жанровой инновации, сочетающей формат Давоса и научной конференции, – демократические и либеральные ценности  не могут быть монополией Запада, и новое руководство России стремится быть в авангарде такого нового демократического движения. Присутствие в этом году президентов Турции и Индонезии, Бжезинского и Кругмана  придавало этой попытке вес, хотя сомнения в демократичности политического лидерства в России и лично Медведева рождают сравнения с Потемкинскими деревнями.  В целом, представляется, что это мероприятие создавало действительно более благоприятный образ руководства России зарубежом и скептически воспринималось внутри. При этом форум проходил в большом спортивном комплексе  клуба “Локомотив”. В любом случае, такое злое совпадение создало общую рамку восприятия двух событий. В блогах и комментариях экспертов, таких как Лилия Шевцова, мы читаем неожиданно жесткие слова осуждения пустоты и фальши форума, еще более явной на фоне трагедии. 

По прошествии нескольких дней, можно спросить себя о том, как реагирует российское публичное мнение на частые катастрофы и теракты. 

В этом смысле мы хотели бы отметить два момента: во-первых, краткосрочный характер публичной памяти, которая после общего медийного и личного шока редко длится более одной недели после события (об этом убедительно говорила пламенная Юлия Латынина) и  во-вторых,  рассеянный, безадресный характер выводов и реакций на катастрофы. Возможно, эти две характеристики связаны.

Краткость общественной памяти травматических событий свидетельствует о своеобразной защитной реакции. Для того чтобы продолжать нормально жить, люди должны как-то справляться с невольным осознанием смертельной уязвимости себя и своих близких. В первые дни после рукотворной или природной катастрофы солидарность и общие эмоции помогают  разделить и облегчить сочувствием  то, что невозможно игнорировать. В дальнейшем, когда острые эмоции уходят, люди должны как-то интеллектуально определить сове отношение к случившемуся.  Забывая и не отмечая трагические юбилеи терактов и технических катастроф, российские журналисты, комментаторы  и политики снимают вопрос о “смысле” этих угроз. 

Смысл – в данном случае общественно приемлемая мораль о том, что нам надо делать перед лицом этой опасности сегодня и на обозримое будущее? Надо ли лучше готовиться к внештатным ситуациям, увеличивать штат ФСБ или МЧС, вести войну против террора, вторгаться в Ирак или признать, что стихия нам неподконтрольна и задача общества встречать опасность мужественно и солидарно?  

После успешной консолидации вокруг Путина в ответ на масштабный и  безудержно жестокий террор на территории России, публично и явно увязанный с Чеченскими вооруженными повстанцами, российское общество за последние десять лет не предъявило себе новой морали в ответ на террор. Одним из основных мотивов массовой поддержки раннего Путина была, очевидно, именно его роль защитника и успешного борца с Чеченской угрозой. Повторение терактов практически каждый год ослабило этот мотив и государственная пропаганда на деле отказалась от его использования. Преднамеренный отказ власти связан с тем, что тезис о Путине защитнике будет трудно поддерживать и ежегодное широкое напоминание о каждой из жутких дат сделает его еще слабее. Террор, как и технические катастрофы, исключен из поля общественного внимания в обычное время. С другой стороны, это исключение из поля внимания происходит не только по решению пропагандистов, оно молчаливо поддерживается обществом – журналистами, комментаторами. Рискну предположить, что эта глухая и трусливая, но стойкая реакция воспроизводит реакцию обычных людей на сталинский террор, переросший круг исходных классовых врагов и самих революционеров, – аварии и теракты воспринимаются как неизбежная и неуправляемая стихия, которой мы не можем противопоставить даже мужеством. Дракон каждый год забирает молодых девушек.

Тем не менее, очевидно, что катастрофы могут быть в обозримое время осмысленны как ответственность высшей власти, даже если руководство будет все также бороться и принимать меры по их предотвращению. В какой-то близкий момент, простое заявление о “введении мер” и “решительной борьбе” могут оказаться недостаточными даже для поддержания ритуала и соблюдения приличия в период траура. Это серьезнейшая опасность не только для поддержки Путина и Медведева, но и для поддержания легитимного порядка. Потеря приличия позднего Брежнева предшествовало скорым и резким переменам.

Ответ многих комментаторов на Ярославскую трагедию уже, кажется,  жестче обычного. Это касается даже таких умеренных консерваторов как Александр Привалов. 

Явной причины аварии эксперты не называют. В таких случаях “причинами” люди называют то, что уже доставляло беспокойство до события и что всплывает в качестве мишени, заслуживающей критики безотносительно конкретной причины случившегося. В случае с Юлией Латыниной, этот риторический переход осуществляется открыто – утверждая, что причина аварии не известна, автор указывает на обстоятельства в принципе возмутительные и в принципе могущие привести к катастрофе. Причины, называемые в качестве возможных, достаточно разнообразны, но они группируются вокруг нескольких тем: низкий уровень технической безопасности в России, неоправданно сложные условия, созданные большим количеством VIP  авиации в Ярославле в связи с проведением Форума (аналог мигалок) и даже скрытая диверсия, символически направленная против Медведева. Фактически все озвучиваемые интерпретации, кроме технической ошибки пилотов, могут указывать на прямую или косвенную ответственность высшего руководства. На этот раз общественное внимание скорее всего снова ослабнет и официальные результаты расследования долго не будут  публиковаться. Однако, это несчастное совпадение усугубляет и без того нарастающий дефицит легитимности политической власти, а значит ослабляет основу общественного порядка. Солидарность перед лицом ужаса искренняя и глубока, она показывает, что российское общество имеет скрепы, но она слишком краткосрочна, чтобы заменить власть. Ответственность же за порядок всегда общая.

Этот блог отражает личные взгляды автора, которые могут не совпадать с позицией журнала Global Brief или Glendon School of Public and International Affairs.