Незначительная и несколько странная на первый взгляд история со снятием вывески одной московской шашлычной («Антисоветская») городскими чиновниками по просьбе ветеранской общественности вдруг обернулась большим идеологическим скандалом. Бывший диссидент А.Подрабинек, отсидевший срок в советские времена, недавно написал по этому поводу статью «Как антисоветчик антисоветчикам…», в которой честно, но вполне корректно сказал, что он думает по поводу этих ветеранов и советской власти. В ответ движение «Наши» устроило безобразную травлю ему и его семье, угрожая и требуя его выезда из страны. Подрабинеку пришлось скрываться, так как, по его словам, какие-то люди во власти решили с ним расправиться.

Это вызвало реакцию в обществе. Реакция, как водится, была «неоднозначной»: патриотически настроенные граждане утверждали, что «Подрабинеки покушаются на цельность и единство нашей страны» и требовали суровых кар «предателю», другие пытались его защитить, рассматривая эту историю как проявление государственного произвола и собирая в Интернете подписи в его защиту.

Среди многочисленных откликов и писем представляет особый интерес письмо ряда известных советских диссидентов («Письмо антисоветчиков»): Владимира Буковского, Натальи Горбаневской и др., которые, поддерживая А.Подрабинека и требуя от властей остановить его травлю, пишут «Действия «нашистов» и их покровителей вызывают у нас не только возмущение, но и некоторое чувство недоумения (курсив мой – ЛК). Почему «нашисты» ограничиваются (пока?) Александром Подрабинеком, пускай он и мозолит им глаза более прочих? Мы тоже антисоветчики. Мы тоже считаем советскую власть преступной».

И действительно: почему? Ведь в России много антисоветчиков, которые не любили советскую власть и вполне разделяют высказывания А.Подрабинека и отношение к ней. Почему же их не преследуют всех скопом? Действительно, поведение власти кажется не очень логичным. Если она считает, что такие высказывания недопустимы, что их авторы должны быть наказаны, то почему открыто не объявит об этом и не введет какие-то санкции? Если же она полагает, что такие высказывания допустимы, то зачем ей такие организации как «Наши» и почему она выдала им «лицензию на охоту»? В другие разы по другим поводам на некоторых журналистов и общественных деятелей, также были выданы «разовые лицензии» на Юлию Таратуту (корреспондента газеты «Коммерсант»), Михаила Касьянова, на Бориса Немцова и др. Казалось бы, скопом было бы дешевле и эффективней.

Чтобы приблизиться к ответу на эти вопросы, нужно взглянуть на то, в каких режимах могут работать государственные «идеологические машины». Все они предполагают массовое «промывание мозгов», хотя оно может различаться формой и средствами. Скажем, в 30-е годы не было телевидения и интернета, а сейчас они есть, что, однако, не меняет сути происходящей процедуры.

Прежде всего, эти «машины» могут работать в режиме массовых репрессий, как это было в сталинское время в России и во времена фашизма в Германии, когда «машина» старалась наехать на каждого потенциального инакомыслящего («Если Вы еще на свободе, то это не ваше достижение, а наша недоработка»).

Другой режим – избирательные репрессии в адрес целых социальных групп, от их уничтожения до депортаций, высылки, понижения социального статуса, частичного ограничения прав.

Третий режим – это «демонстративные», показательные репрессии в адрес отдельных представителей той или иной социальной группы с целью устрашения ее членов, «чтобы сидели тихо» и вели себя лояльно.

Четвертый – репрессии в адрес отдельных (как правило – ярких и известных) врагов власти с целью устранения противников и устрашения общества в целом.

Каждый из этих режимов работы государственной идеологической машины требует своих затрат и организационных форм, своего юридического и административного обеспечения, своих кадров, своего специфического обучения. Даже в ситуации советской России при закрытых границах и лояльности населения у Сталина и его «команды» на создание и отладку идеологической машины ушел добрый десяток лет.

Конечно, в сталинской России или фашистской Германии идеологическая машина работала во всех этих четырех режимах – они были в полном смысле идеократические государства. В брежневское время были включены в той или иной форме только три последних, когда, скажем, были ограничения для прописки или поступления в Вуз для определенных национальностей, посадки диссидентов и т.п.

А что же нынешняя Россия, в которой более или менее открытые границы, свобода предпринимательства и частной собственности, относительно демократическое законодательство? В ней, на мой взгляд, создающаяся идеологическая машина работает пока только в двух последних режимах. Дело Ходорковского, посадки ученых-шпионов, убийство Литвиненко и др. – все это демонстрационные случаи для устрашения определенных социальных групп или расправы с отдельными противниками власти.

«Дело А.Подрабинека» из серии репрессий для устрашения отдельной группы и формирования лояльности населения.

Может ли российская идеологическая машина перейти во второй режим, в режим репрессий в адрес целых социальных групп? При каких условиях и как быстро?

На мой взгляд, это вполне возможно. Об условиях этого – в следующем посте.